История - Софийского монастыря

Формирование женской общины, по инициативе которой будет основан Софийский монастырь, началось за долго до этого в семи верстах от г. Пошехонье – в Андриановом монастыре, названном так в честь знаменитого по святости инока-иеромонаха Адриана. В 40-х годах Х1Х века к нему за утешением и советами приходили десятки людей, в том числе и девицы, стремившиеся к богоугодной жизни.

С большинством посетителей старец Адриан беседовал не лично, а посредством писем и записок, передаваемых с нарочными. Своими разумными, прозорливыми ответами он смирял желания, рассеивал сомнения, помогал преодолевать душевную немощь…

Переписка Адриана была чрезвычайно велика. Об этом можно судить по двум сохранившимся книгам, отпечатанным в 1861 году в память о нем на средства Софийского монастыря, в которые вошла лишь тридцатая часть всей переписки. Остальное – пять мешков – было сожжено в период притеснения Адриана и вынужденного перемещения в другую обитель.

Среди многочисленных прихожан Адриана была благочестивая девица Матрона Ивановна Гулина, чаще других посещавшая старца. Наставляемая им, Матрона Ивановна агитировала своих сверстниц служить Богу. По указанию своего духовного наставника Гулина и ее сподвижницы наняли себе квартиру, завели общее хозяйство, вместе трудились и столовались.

В связи с переводом в Югскую Дорофееву пустынь (Рыбинский уезд) Адриан указал сестрам новое место их жительства – г. Мологу. Там, близ Вознесенской церкви в Заручье, они сняли большой деревянный дом, завели новое общежитие и по-прежнему пользовались советами Адриана вплоть до его смерти (1853 г.). Перед кончиной старец вместо себя наметил им в наставники отца Петра3 – заштатного священника Иерусалимской слободы, что в двух верстах от г. Углича. К нему после погребения иеромонаха Адриана с его завещанием и явилась с некоторыми своими сверстницами старшая сестра Матрона Гулина.

Петр благословил общину поселиться в Угличе. Здесь имелась благоустроенная женская обитель. Однако вновь прибывшие сестры, следуя совету отца Петра и своему желанию, не согласились вступать в нее, не теряя надежды учредить свой монастырь. К этому были основания.
Община становилась все многочисленнее. В ней было уже свыше 50 человек. Она имела свои средства. В число сестер входила, например, помещица Мария Дмитриевна Свитина, передавшая 110 десятин своей земли крестьянам с тем, чтобы они в течение 20 лет ежегодно платили в пользу общины сестер по 200 рублей.

Однако сестры сталкивались со многими житейскими проблемами. Чины местной полиции смотрели на них подозрительно, разумея в общине рассадник раскольничества, они порядком притесняли женщин, настоятельно рекомендуя жить в Богоявленском монастыре. Все это заставляло сестер подумать о создании собственного монастыря.

Они стали искать место для его устройства – ходили по Волге, дошли до Костромы, Рыбинска, который, к слову, показался им шумным и неудобным для обители. Земли всюду были дороги. После безуспешных хождений странницы вернулись к старцу с докладом. «То-то, девочка, - сказал он, обращаясь к будущей монахине Митрофании, - по своей-то дорожке пойдешь, так и в избу не войдешь». А в ответ на сетования о кочевой жизни заметил: «Еще успеете надеть клобуки-то…» – и умолк.

Еще не один раз сестры общины поднимали вопрос о месте устройства обители – просили поселить их в имении Свитиной или в Пошехонье, но до поры до времени не получали на то благословления своего духовного руководителя. А когда получили, не поняли на первый раз отца Петра, юродивого старца, потому что был его ответ на просьбу показать то место, где монастырю стоять, иносказательным: «А стройте там, где Бог велит, да гремит. Там есть гора, там был я сам и видел ручеек. В нем клады есть, он полон золота доверху». И вдруг запел отец Петр:

«На лужку близ речки,
Где паслись овечки,
Где теперь один пустырь,
Там будет женский монастырь».

 Может быть, сестры остались недовольны таким ответом, но впоследствии слова Петра оправдались с поразительной точностью.
 Без зова и чьей-либо просьбы, Петр отправился в г. Кашин – женский Сретенский монастырь, где имел беседу с его настоятельницей, игуменьей Антонией из рода дворян Мезенцевых. Вскоре по его возвращении, 7 февраля 1858 года, Антония пожаловала к Петру в Углич. Случайно при их встрече оказались сестры общины с Матроной Гулиной. Неожиданно для всех Петр сказал Антонии: «Поезжай в Рыбну – монастырь строить».

Антония, слышавшая много рассказов о том, что в Рыбинске будет женский монастырь, не посмела ослушаться «прозорливого старца», немедля взяла благословление и отправилась в путь. Ее взялась сопровождать Матрона Гулина, предложив остановиться в Рыбинске у своих родственников.
Вечером 8 февраля путницы прибыли в Рыбинск. На второй день об их приезде уже стало известно многим в городе. В том числе и Андрею Ивановичу Миклютину – представителю знатного рода купцов и почетных граждан города Миклютиных, которые в свое время были замечательными личностями в Рыбинске. Андрей Иванович принимал участие в строительстве Покровской церкви, затратив на нее значительную часть своих средств, а его отец – Иван Алексеевич – был одним из строителей Спасо-Преображенского собора.

Андрей Иванович просил игуменью-матушку пожаловать к нему. Приглашенье было принято. В разговоре Антония сообщила Миклютину о цели своего приезда и просила содействовать в основании новой обители в городе или около него.

В то время в трех верстах от Рыбинска, возле деревни Гремячево, находился обширный участок пустопорожней земли, принадлежавшей купцу Понизовкину. Ее-то, по совету жены, и решил купить Андрей Иванович. К его затратам неизвестная особа пожертвовала еще 25 тысяч рублей, и земля была куплена. Тут, пожалуй, уместно вспомнить иносказательный ответ старца Петра сестрам общины, приведенный выше. В нем все сходится: и название деревни – Гремячево («чу, гремит»), и ручей, и пустырь, и клады – много дикого камня, которого с избытком хватило под фундаменты зданий обители.

Однако, дело сладилось не сразу. Рыбинцы неохотно шли на строительство монастыря, долго велась переписка с Синодом. Лишь 25 мая 1860 года разрешение, наконец, было получено и, благодаря заранее приготовленным Андреем Ивановичем материалам, вскоре были построены два жилых здания – для строителей и для прибывших из Углича сестер, а также кирпичный завод. К 15 июля можно было приступать и к закладке самого монастыря.

Миклютин поехал в Ярославль просить архиепископа Нила лично прибыть для освящения закладки, и тот, несмотря на болезни и недуги, прибыл на торжество. 20 июля, после свершения божественной литургии в Рыбинском соборном храме, тысячная толпа молящихся, масса духовенства во главе с Нилом крестным ходом отправилась к месту закладки монастыря. Архиепископ произнес речь, свершил обряд, а вторую половину дня провел вместе с городским головой Щербаковым в посещении рыбинских купцов, которые жертвовали деньги на строительство монастыря.

На строительной площадке был найден камень, похожий на просвиру. Его положили под святым престолом – на память потомству о Божьем благословлении в храме Божьей Матери-Радости всех скорбящих.

Все строительные работы Андрей Иванович начинал с благословления отца Петра. Хорошим помощником ему был Николай Фокич Баскаков, с которым они вместе строили Покровскую церковь.

Строительство монастыря началось, работы шил успешно. Но вскоре оказалось, что денег недостаточно. У Миклютина средств не было: летом вместе с грузом сгорел его незастрахованный пароход, что наполовину убавило капитал. Андрей Иванович обращается за советом к Петру. Тот советует вместо строящегося соборного храма, приступить к закладке небольшой церкви в угловой башне ограды монастыря. «Так скорее в монастырке-то услышится служба Божия», - сказал старец.

Приняв совет, Миклютин немедленно подал архиепископу Нилу прошение о разрешении заложить в северо-восточной угловой башне малый теплый храм во имя Божьей Матери-Радости всех скорбящих для зимнего времени. 17 августа 1860 года храм был заложен и уже Великим остом 1861 года отделан и освящен.

Весной того же года приступили к работам на главном храме, а также закончили строительство на юго-восточной башне, которая была приспособлена к устройству в ней еще одной церкви. В тот же год началась прокладка к этой башне каменного корпуса для жительства сестер.
Наступившая зима заставила приостановить работы. К тому же нужно было искать новые средства на строительство. Миклютину помогали знакомые купцы. Вновь заручившись значительной суммой, Андрей Иванович спешно приступил к внутренней отделке соборного храма, который вчерне был уже готов. Причины для спешки  были.

Окрестные жители, дальние богомольцы во множестве приходили в новую обитель. В Малой Всехскорбященской церкви часто, особенно в воскресные и праздничные дни, бывало тесно; многие оставались за дверями храма и только в окна могли видеть богослужение. Крайняя нужда в более поместительном храме была очевидна для всех.

Появилась и другая причина спешить с внутренней отделкой соборного храма: прошел слух, что в 1863 году император намеревается посетить северные города России, а в их числе и Рыбинск. Строителю думалось: куда, как ни в соборный храм принять императора, если бы ему пришла мысль посетить ново строящуюся обитель?

Посоветовавшись с Баскаковым, Андрей Иванович письменно просит знакомых иногородних купцов о содействии монастырскому делу. Многие уже в зимнее время присылали деньги, что позволило Миклютину с 1862-го на 1863 год сделать заказы на сооружение иконостасов монастыря, другие обещали внести свою лепту с летним прибытием в Рыбинск.

Весной 1863 года Миклютин решает выстроить отдельную невысокую каменную колокольню и наскоро отделать весь соборный храм – красу обители, что стоило больших затрат и трудов по значительной его вместимости: длина здания составляла 22, ширина 71,5, высота от земли до креста средней главы 12,5 сажен.

 Вид церкви был великолепен. Однако, в скорой, напоказ сделанной внутренней отделке, которая и самим Миклютиным считалась временной, не было прочности. Одновременно с работами по внутренней отделке храма была отдельно от него выстроена и невысокая каменная колокольня.

21 июня 1863 года соборный протоиерей Родион Путятин вместе с городским и монастырским духовенством освятил нижний этаж Софийского храма. Летом этого же года установили дивные великолепные иконы и в верхнем иконостасе, освятив его во имя Воскресения Христова 12 сентября 1863 года с великой торжественностью. Обряд исполнил архимандрит Югского монастыря Поликарп при участии протоиерея Путятина6, монастырского и городского духовенства. В этот день масса богомольцев до тесноты наполнила храм. Торжествовали сестры с настоятельницей монастыря. Особенно радовался сам строитель, усматривая в торжестве освящения храма освящение своих трудов, радовался, что удалось приютить всех сестер.
Торжество открытия Софийского монастыря довелось увидеть и руководителю странствующей женской общины отцу Петру (он умер 3 сентября 1866 года на 84-ом году жизни). А вот основательница общины сестер Матрона Гулина не дожила до этой светлой минуты (умерла в 1859 году), как не дожили до нее Анна Николаевна Леонтьева и Мария Дмитриевна Свитина.

 Однако, дел по строительству оставалось еще много: не все помещения для сестер были обустроены, а постоянное прибытие новых послушниц требовало постройки новых зданий. Работы продолжались в течение всего 1864 года и после него.

 В ноябре 1864 года из святейшего синода последовал запрос: на какие средства сооружен Софийский монастырь и сколько своего капитала употребил строитель? Ответ был нелегким для Андрея Ивановича. Говорить о своих трудах, которые были очевидны и известны ближним и дальним гражданам города и его властям, исчислять свои пожертвования он, видимо, затруднялся; полностью показать количество собственных затрат ему не позволяла скромность характера. Миклютин скрыл свои пожертвования, обозначив только суммы других лиц. И все же 25 июня 1865 года рыбинский первой гильдии купец Андрей Иванович Миклютин за заслуги по духовному ведомству награждается Золотой медалью на Александровской ленте.

А немногим раньше последовало и другое представление святейшего Синода: о настоятельнице Софийского женского монастыря Любови Ососковой. Она была удостоена пострижения в чин иноческий, минуя рясофора. Указ об этом был принят 10 марта 1865 года, а 1 мая в своем Софийском монастыре Любовь Ососкова была покрыта и наречена Софией7. Обряд пострижения совершал архимандрит Югской Дорофеевой пустыни Поликарп.
В 1868 году в монастыре стали строить третью церковь во имя Нерукотворного образа Спасителя. Начало строительству положила игуменья Серафима8, а заканчивала его уже игуменья Евгения9.

Через три года, 10 октября 1871 года, церковь была освящена. Она имела трехъярусный по белому фону иконостас, богато украшенный золоченой на полимент резьбой и такими же колоннами.

Иконы были очень ценной живописи и без риз – закрывать их ризами было жаль. Стены церкви – только отбелены, потолок – светло-голубой. Живопись помещалась только в алтаре: на горном месте – Тайная вечеря, на стенах – шесть различных священных изображений. Все работы написаны академиком живописи Михаилом Ивановичем Чернышовым. Перед каждой иконой стоял красивый позолоченный подсвечник. Храм был светлый, просторный и уютный.

 В 1874-78 годах началась перестройка главного Софийского храма. Игуменье Евгении потребовалось четыре года и большие затраты на его исправления.

 Прежде всего были положены прочные фундаменты. На них, внутри храма, выложены круглые каменные столпы внушительных размеров, массивные и необходимые как для укрепления потолка, так и для поддержания боковых хоров. Полы и потолки заменены новыми, все ветхости и повреждения исправлены. В обновленном виде храм этот служил украшение обители, да и всей Ярославской губернии, являя собой одну из наиболее замечательных ее церквей.

 Громадные окна давали много света. Двойной ряд богато позолоченных иконостасов производил необычайный эффект. Несколько клейм живописи, изумительно выполненных, возбуждали благоговейные чувства, побуждали к размышлениям. Храм был достаточно освещен и при всенощных бдениях – этому способствовало обилие свечей массивного паникадила. С двойными рядами иконостасов и окон, с хорами внутри вид храма был великолепен. До настоящего времени в Ярославской епархии подобного не встречалось.

 Благолепное убранство храма довершалось богатой священной утварью. Перед каждой иконой стояли изящно отделанные ценные подсвечники. За правым клиросом - храмовая икона Софии Премудрости Божией (точное подобие и мера с иконы Новгородской), покрытая богатой серебрянозолоченой ризой, осыпанная драгоценными камнями и жемчугом. За левым клиросом – симметрично правой и такого же размера – икона Всехскорбящей Божьей Матери в серебрянозолоченой ризе и также украшенная драгоценными камнями и жемчугом. Икона без стоимости этих украшений оценивалась в две тысячи рублей. А оба иконостаса – 11 тысяч рублей.

 Церковь эта составляла отдельное здание и занимала середину монастыря. Она была освящена 8 сентября 1878 года архиепископом Ярославским и Ростовским, который, объезжая свою епархию, 22 июня 1881 года вторично посетил Софийский монастырь. Он отметил большие заслуги игуменьи Евгении в деле благоустройства обители и наградил ее золотым наперсным крестом с драгоценными камнями из кабинета Его Императорского Величества.

А главный строитель монастыря А.И. Миклютин в конце 70-х – начале 80-х годов мог только радоваться расцвету обители и давать советы. Материально помочь он был не в состоянии – его торговые дела год от года шли все хуже, капитал уменьшался, а семейные заботы требовали постоянных издержек и вынуждали входить в долги. Миклютин претерпел большие убытки. Им овладело уныние, в нем появилась неведомая робость, которую он уже не смог преодолеть до конца жизни.

Годы старости Миклютина были безрадостны и тяжелы. Только горячее участие благотворителей помогало ему безропотно переносить все невзгоды, а в конце жизни и вовсе примириться с уделом бедности.

 Умер Андрей Иванович Миклютин 5 ноября 1885 года. Настоятельница Софийского монастыря игуменья Евгения уступила ему, можно сказать, свое место – выпросила дозволения похоронить Андрея Ивановича в паперти главного монастырского Софийского храма. Отпевал Миклютина протоирей Спасо-Преображенского собора Иосиф Клементьевич Ширяев. Его глубокая, проникновенная прощальная речь, в которой он отметил все заслуги умершего перед церковью, вызвала слезы у провожающих Андрея Ивановича в последний путь. Ширяев почтил его и надгробным словом: «От юности нищ, от юности в трудах, от юности несу ужасы твои и изнемогаю…»

 Игуменья Евгения переживает Андрея Ивановича на шесть лет (умерла в 1891 году). Неутомимая настоятельница успеет за эти годы сделать многое. Благодаря ее стараниям дорога от монастыря к городу была покрыта мостовой; через реку Коровку сооружен прочный мост; построен большой кирпичный завод; при ней сооружался трехэтажный каменный корпус для сестер с новой каменной колокольней.

 В 1888 году в возрасте 72-х лет настоятельница приступила к строительству четвертой холодной церкви и двухэтажного каменного больничного корпуса. Строительство церкви было закончено уже после смерти Евгении игуменьей Гавриилой13. 12 мая 1892 года ее освятил  архиепископ Ионофан. Значительные средства в это строительство пожертвовал рыбинский купец И.И. Эльтеков14.

 Всехскорбященская церковь, построенная в 1861 году А.И. Миклютиным, ввиду малого помещения и тесноты в 1897 году по приказу игуменьи Гавриилы была разобрана до основания. В 1898 году на ее месте заложен новый храм в честь Божьей Матери – Радости всех скорбящих. В 1902 году церковь освящена епископом Гдовским Константином. Правый предел в ней был устроен в память священного коронования их Императорских Величеств Николая II и его жены рыбинским купцом А.Ф. Фроловым.

Четыре церкви:

• Софийская (стояла отдельно, в центре монастыря), год постройки – 1878;
• Спасская, 1871;
• Всехскорбященская, перестроена в 1902 году;
• Кладбищенская, 1892.

Десять двухэтажных корпусов (5 каменных и деревянных, все оштукатурены и покрыты железом), которые заменяли собой монастырскую ограду:

• 1 корпус с 51ой комнатой для жительства сестер, с колокольней и двумя воротами, расположенный с восточной стороны;
• 2 деревянных корпуса, соединенные под одну крышу, и 1 небольшой каменный корпус с 25-ю комнатами – ограждали западную сторону;
• 1 каменный корпус, соединенный с церковью, - с южной стороны; в нем помещались четыре настоятельские кельи, кухня, просфорня, хлебная и 36 комнат;
• 1 каменный корпус из 15 комнат в северо-западном углу ансамбля;
• 3 деревянных корпуса и 1 каменный с 50-ю комнатами – на северной стороне.

Здания вне монастыря

• Дом для притча – деревянный, 2-х этажный: 3 квартиры, 17 комнат.
• Флигель деревянный для диакона, 4 комнаты.
• Два деревянных флигеля для странноприемных, 12 комнат.
• Флигель деревянный при конном дворе, 5 комнат.
• Два скотных двора, на них расположены – погреба с ямниками, две риги, пять сараев: для молотилки, для дров, для рабочих экипажей и два для сена.
• Дом деревянный на кладбище для жительства блаженного старца Петра Томаницкого (перевезен сюда из Углича).
• Кирпичный завод с двумя печами и сараями.
• Два деревянных флигеля для рабочих при кирпичном заводе.
• Два деревянных флигеля, расположенных в четверти версты от монастыря по дороге к городу.
• В Рыбинске (Красные торговые ряды: Соборная площадь, дом № 8 – напротив Спасо-Преображенского собора) на земле, пожертвованной в 1876 году купцом Василием Ивановичем Жиловым16, игуменья Евгения устроила в 1879 году часовню. В ней размещались квартиры монахинь и две пекарни для изготовления просфор.

  Рыбинский Софийский женский монастырь не получал никакого содержания от казны, а существовал на проценты от капиталов, пожертвованных разными благотворителями. Сохранилось немало сведений об этом. Например, 25 государственных 5-процентных билетов, 8 из которых были достоинством 1000 рублей каждый, пожертвовал в 1860 году А.И. Миклютин, 2 билета по 1000 рублей и один в 500 рублей в 1860 году выделил Н.И. Тюменев. Так поступали и многие другие.

  С разрешения епархиального начальства монашки ходили по разным губерниям со специальными книжками, в которых вели учет всех пожертвований. На дверях всех монастырских церквей, как тогда было принято в любой церкви, висели кружки, куда верующие опускали деньги. Они также составляли доход обители. В монастыре было и хорошее подсобное хозяйство. Оно располагалось в основном на землях, пожертвованных разными доброжелателями и, помимо монастырской территории, занимало часть земель в районе Малое Веретье и деревни Кстово. В общей сложности хозяйство исчислялось 267 десятинами и 41 саженью земли. Частично монастырь сдавал свои земли в аренду, за что получал плату. Другая часть обрабатывалась для нужд монастыря. Занимались этим в основном сами сестры. Хорошим подспорьем были скотный двор и конюшня. По данным на 1917 год, в них имелось 5 лошадей, 2 жеребенка, 19 коров, 2 быка и 3 телки.

  Питались сестры разнообразно. Овощи, молочные продукты получали со своего подсобного хозяйства. Другие продукты – покупали. Однако же любые, даже самые незначительные блага, сестры добывали благодаря своему каждодневному труду. Много времени работали они на подсобном хозяйстве, занимались вышивкой, шитьем, выполняли различные заказы от горожан. Например, шили приданое для невест, что тоже давало доходы.

 Среди сестер монастыря было немало талантливых, умных и образованных женщин. Благодаря своим качествам и усердию они нередко назначались устроительницами других монастырей. Таким образом, Софийский монастырь был своеобразной школой богоугодных кадров.

 Вот лишь немногие из тех, кто был благословлен для продолжения дела в другие обители:

• Монахиня София, в миру Любовь Алексеевна Ососкова, из купеческого рода. Основала монастырь в г. Бежецке и стала его игуменьей;
• Монахиня Митрофания (Марья Михайловна Крюкова, из крестьян, приписана к мещанству). В 1882 году назначена начальницей Иверской обители Ардаматовского уезда Нижегородской губернии, в которой было более 200 сестер;
• Монахиня Досифея (Александра Васильевна Салтыкова, крестьянская девица). В 80-х годах – игуменья Вышневолоцкой Казанской женской обители, 600 сестер;
• Монахиня Антония (Аграфена Андреевна Свистова, девица из мещан). С 1883 года начальница Вознесенской обители в г. Кинешме Костромской губернии, 50 сестер;
• Монахиня Сергия (Анастасия Федорова Середина, девица из мещан). В 1874-76 годах – начальница Иоанно-Предтечневской Леушинской общины Череповецкого уезда Нижегородской губернии (по возвращении в Рыбинк два года держала обет молчания);
• Монахиня Августина (Анна Карповна Любомирова, вдова священника). С 1884 года – начальница Севастьяновской женской обители в Пошехонском уезде ярославской губернии.

 После Октябрьской революции 1917 года начались всяческие притеснения сестер монастыря. В августе 1918 года два лучших монастырских корпуса передаются артиллерийскому отряду. Лишь за один год постоя многие помещения были испорчены, а часть имущества расхищена. Проживающие в Рыбинском Софийском женском монастыре солдаты отнимали сено, заготовленной трудами сестер монастыря. А ведь весь 1918 год молоко из монастыря поступало в детские приюты и раненым бойцам.

 15 октября 1918 года игуменья Илария и сестры обращаются в отдел культов Совдепа с просьбой организовать из монастыря трудовую христианскую общину сестер, но в ответ получают отказ. Разрушение монастыря продолжается. 9 января 1919 года послушницам Софийского монастыря предложено освободить одно из помещений корпуса в монастыре для размещения в нем престарелых старушек бывшей городской богадельни. Помещение столовой, кухни, пекарни, а также и один корпус в монастыре также передают богадельне.

 31 марта 1919 года Рыбинский исполком принял решение поместить в Софийском монастыре детскую колонию, посчитав, вероятно, вполне целесообразным соседство богадельни и колонии практически под одной крышей.

 Но что же осталось законным хозяйкам монастыря, руками которых в нем было все устроено? Почти ничего. Зато все очевиднее становилось окончательное прекращение существования монастыря, было понятно, что сестры доживают в нем последние дни. Правда, они пытаются найти хоть какую-то защиту – шлют письмо члену Всероссийского церковного собора Николаю Дмитриевичу Кузнецову, в котором жалуются на заведующего колонией Смекалова за то, что чинит им препятствия: отобрал землю, весь инвентарь, все продовольствие, грозит посадить сестер под арест, разогнать всю общину, превратить Спасскую церковь в театр и т.д..
Для проверки и подтверждения фактов по этому письму была назначена комиссия. Однако, она признала жалобу сестер необоснованной, равно как и выдвинутые в адрес Смекалова обвинения. Больше того, комиссия принимает решение о приспособлении Спасской церкви для культурно-просветительских целей с предварительным вывозом имущества в одну из монастырских церквей.

 1 июля 1919 года Спасская церковь закрывается. Следом за ней одна за другой прекращают существование и другие церкви монастыря: 31 августа 1921 года – Всехскорбященская, в июле 1923 – опечатывается Софийская, а 28 ноября 1923 года стало датой полного прекращения деятельности Софийского женского монастыря.

 В 1923 году верующие из окрестных деревень, бывшие прихожане церквей Софийского монастыря создали Софийское религиозное общество. В его Уставе, в частности, говорилось, что оно будет получать церковное имущество от местных органов Советской власти по специальному договору и обязуется нести за это имущество ответственность, отчитываться за него перед органами. Религиозной общине разрешают открыть ранее опечатанный Софийский храм монастыря.
 6 февраля 1924 года Рыбинским городским отделом милиции сотруднику II отделения ЗАГСа тов. Иванову Ивану Владимировичу и старшине милиции II отделения Шубникову выдано Удостоверение и дано открыть летний храм женского монастыря. Закрытого по постановлению того же президиума от 12 июня1923 года и запечатанного сургучной печатью. Проверить имущество в летнем и зимнем храме с обозначением оценки каждого предмета в отдельности и пересмотреть договор, заключенный Рыбинским совет. Отделом в 1919 году. Они уполномочиваются на передачу проверенного имущества общине.

 А вот как полагают распорядиться имуществом храма уполномоченные открыть его для общины тт. Иванов и Шубников:
«Софийский храм закрыт почти два года. Период большой и можно было произвести учет имущества. Одним словом, в этом храме валяются везде и всюду предметы из металла, дерева и т. п. Облачения для церковнослужителей этой общины, которой является один лишь священник, находится в очень большом количестве и можно предположить, что через два-три дня он может совершать обряды в переменных облачениях, а диаконовские будут лежать, т.к. такового в общине нет. Безусловно, как священник один и для него это очень является великим. Поэтому предлагаем, что больше половины таковых изъять на другие правительственные цели и оставить для общины лишь комплектов 10 (облачений), каковое количество для одного служителя культа будет достаточно. Кроме того изъятые ранее и неоприходованные предметы и принадлежавшие ранее закрытым храмам (Спаса и Скорбященской). Для спокойствия среди прихожан данной общины церковную утварь вывезти под предлогом передачи в другие общины по уезду».
То, что церковные принадлежности храмов Софийского монастыря попросту разграбливались, продавались, раздавались, уничтожались, это теперь очевидно. В 1930 году вместо Софийского религиозной общины создается Всехсвятская. Ей передали Всехсвятскую церковь на Новогеоргиевском кладбище.
Община насчитывала 300-400 прихожан в год в основном из деревень Гремячево, Костино, Киселиха, Большой Двор, хутора Караваево-починок, шоссе Карла Либкнехта. Служителем культа в общине был протоирей Александр Иванович Брянцев, 1865 года рождения. С 1914 года он служил в бывшей Софийской обители. Всехсвятская община, как ранее и Софийская, была позже ликвидирована

 Многие попытки верующих объединяться, создавать свои общины кончались в те годы безуспешно. После революции стали образовываться трудовые коммуны нового типа. Но в результате большинство трудовых коммун распались, погубивь всё, до них созданное. Разрешили они создать сестрам Софийского монастыря свою трудовую общину, она бы наверняка выстояла – слишком хорошо здесь было налажено хозяйство, его умели вести и приумножать. Но что было – прошло. Нам остается не  предать забвению главное, что осталось у нас – память.